– Саша, – Точилинову до смерти надоело уговаривать строптивого Директора, но он продолжал считать, что такое дело надо делать исключительно горя душой. Поэтому и продолжал уговаривать: – Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты не маг, и не можешь чувствовать, что это за место. Оно живое, понимаешь, живое. Ты ж не просто так не можешь туда попасть под-путями. А хочешь, я тебе скажу, что некоторых оно к себе пропускает?
– И чего? – искренне не понял Агатьев. Он работал с цифрами, таблицами, графиками и госаппаратом, ему все эти магические фанаберии были где-то далеко-далеко.
– Да ничего. Оно пропускает только тех, кто ему понравится, понимаешь?
– Нет, – искренне округлил глаза Агатьев.
– Только чистый душой человек, маг с эдакой сумасшедшинкой внутри, может сам попасть сюда. Попасть для того, чтобы творить здесь. Творить, понимаешь, парить душой и придумывать то, от чего весь мир будет заходиться в восторге. Ну где я ещё возьму такой фильтр и парник одновременно? Где я буду учеников себе искать, наконец?
А вопрос с учениками, да и просто с новыми магами, стоял очень остро. Если инженеров, военных, управленцев, и прочих, и прочих на Земле было пруд пруди – тут идея Ацекато сработала на все сто процентов, – то с магами было значительно труднее. Учебных заведений, выпускающих магов, на Земле, естественно, не водилось, а тех немногих, кто смог проявить себя, тут же забирали под крыло спецслужбы и армия – противостояние Лепестков становилось всё острее и острее. Как искать скрытые таланты фактически на другой планете – это была задача из задач. Да, время от времени находились самородки, которые каким-то непостижимым образом узнавали о существовании Братства. Послание Мастера Ацекато всё ещё бродило по Земле, хотя информация о нем секретилась по определению – еще не хватало делиться с какими-то отщепенцами. И вот этим самородкам приходилось сначала понимать, с чем придется иметь дело, а потом ещё и самим пробираться в Пестик. Послание, составленное Братством, еще нужно было найти, в него еще нужно было поверить. В общем, магов катастрофически не хватало. Хотя во всем этом был один несомненный плюс: если уж такой кадр добирался до Братства, то его практически сразу можно было записывать в мастера и пускать в дело – человек, прошедший подобный путь, гарантированно был способен на многое. Если только его к тебе не подослали. Но это уж был совершенно другой разговор и абсолютно чужие проблемы, никаким боком Мастера Ацекато не касающиеся.
Одна их таких жемчужин как раз и поджидала Мастера с Директором на перевале, ведущем в долину. Высокий, нескладно худой человек сидел на камне и любовался видом, открывающимся сверху. Долина действительно была прекрасна. Не только как оазис среди вечных снегов и ветров. Было в ней нечто, заставляющее остановиться и попробовать понять: что же тут такое? Что заставило меня приглядываться, ловя вдали смутные очертания чего-то далекого и прекрасного? Интересно: каждый видел что-то свое, такое, о чём не хотелось даже рассказывать. Вид внизу не портила даже грандиозная стройка, развернутая прямо на скальных уступах, спускающихся с гор.
– Познакомься, – Мастер Ацекато не стал дожидаться приветствия, он просто подвел Агатьева к сидящему и начал говорить тому в спину. – Тот самый Шаман, о котором столько сплетничали. Единственный на моей практике человек, который сумел пробиться к нам, используя узор, написанный в виде компьютерной программы. Чего он туда намешал ещё, сам толком объяснить не может, да это, собственно, и не важно.
– Как это не важно? – Шаман развернулся и с улыбкой протянул руку для приветствия. – Я уже его обратно воссоздал, узор этот. Всё как было сделал. Вот только он не работает ни хрена. Одноразовый оказался.
Бывают люди, похожие на каких то животных. К одному присмотришься – ну вылитый баран, другая – ну обезьяна обезьяной… Пудели, орлы… Свиньи, наконец. Шаман производил полное впечатление внебрачного сына какого-нибудь сенбернара. И так нелепо смотрелось это лицо с грустными глазами под нависающими веками в сочетании с длинной палкой, по недосмотру называющейся телом, что Агатьев аж растерялся. Шаман, видно, давно привык к такой реакции, потому что даже глазом не моргнул на растерянного Директора, а продолжал рассказывать:
– Как только я ни бился, не работает – и всё тут. Не хочет он меня отпускать, – он кивнул головой в сторону стройки.
– А почему именно на скалах строите? Ближе к центру не удобнее ли было? – поинтересовался опомнившийся Агатьев. – А то он как-то на притычине получается, город этот.
– Улитарт, – взгляд Шамана ушел куда-то вовне, а голос странно зазвенел. – Он называется Улитарт. Он сам так решил.
Маг моргнул, возвращаясь к нормальной жизни, и опять ехидно улыбнулся, видно было, что ехидство – это его обычное состояние.
– Хотя имен уже появилось много. Последняя версия – Город Безумных Магов, местные дали, – он хихикнул. – Что-то умное в копчике мне подсказывает, что так и останется. Вы, Мастер, не смейтесь, лучше гляньте, кого вынесло на этот раз, – мигом согласитесь.
– Ну, если уж ты говоришь про сумасшедших, тогда я действительно поверю. Хотя воображение мне отказывает.
Агатьев с некоторым удивлением взглянул на Ацекато. Властный и прагматичный лидер куда-то делся, оставив того самого Точилинова, образца выхода из Зеленого Лепестка. Нравилось ему тут.
«Может, правда, волшебное место?» – заинтересованно подумал Агатьев, наблюдая за превращением Мастера Ацекато в шкодливого мальчишку, радующегося каждой минуте.